На пятом году правления Гинран в провинции Со случился мятеж. Государыня вызвала губернатора Со и спросила:
- Отчего беспорядки?
- В последние годы правления государя Фусана, - был ответ, - когда в Храме начался упадок нравов, в народе расплодилось множество мерзких ересей. Государь Фусан преследовал их огнем и мечом, и в конце концов жестокие преследования стали чрезмерны. Оттого умерла прежняя птица Киши...
- Я все это знаю, - перебила его государыня. - Но при чем тут провинция Со? Разве я не амнистировала всех, кто участвовал в мятеже генерала Пя-Эна? Зачем им опять бунтовать?
- В том-то и дело, - вздохнул губернатор Со. - Вы объявили общую амнистию, для обеих сторон. Этим-то и недовольны бунтовщики: некая вдова Яр подстрекает людей мстить за прежние обиды тем, кто получил ваше помилование. За ней уже следует войско числом в несколько тысяч человек, в основном крестьяне и мелкие ремесленники. Они поджигают управы и храмы, убивают чиновников и священников. Несостоятельные должники пользуются случаем, чтобы разделаться с заимодавцами, тот, у кого с соседом спор за межу или расчистку, стремится свести счеты в мутной воде. Я прошу прислать войско, чтобы избавить провинцию от этой чумы, либо же позволить мне собрать провинциальное ополчение.
- Тосай, что ты скажешь? - спросила государыня.
- Войско посылать излишне, - сказал Министр Покоя. - Осенью станет нечего есть, нельзя будет спать под открытым небом, и этот сброд рассеется сам собой - после чего мы легко схватим эту Яр.
- Вдову Яр схватить будет нетрудно, - возразил министр Мо-Э, - но если задержать подавление бунта до осени, урожай в Со останется несобранным, и придется посылать туда государственную помощь для голодающих.
- Ваш покорный слуга подумал об этом, - сказал Тосай. - Помощь мы будем распределять через храмы, и чернь таким образом запомнит, что еретики разорили ее, а Храм спас.
- Плохо вы разбираетесь в делах веры, господин Тосай, - сказал на это Преосвященный Шэн. - Может, вам и легко будет схватить вдову Яр, но трудно вам справиться с распространяемой ересью.
- Что мне за дело до ересей, - подал плечами Тосай. - Пока из-за веры не режутся, пусть верят во что хотят.
- Даже в хоммэ и Ненасытного?
Тут все замолчали. Немного погода Гинран спросила:
- Разве вдова Яр учит вере в хоммэ?
- Вдова Яр учит, что последователеми хоммэ являемся все мы, слуги Храма, что Государь - наместник Ненасытного, а Дракон - его Зверь, что птица Киши - его вестница, что силой злых духов Уммэй был изгнан из этого мира, но каждый может отыскать его в своем сердце, - ответствовал Шэн.
- С этими еретиками трудно спорить, - поддержал его губернатор Со. - Потому что каждый видел десять лет назад, что творилось по приказу государя Фусана. И очень трудно заставить людей поверить в то, что Ненасытный не приложил к этому лапу.
- Что же они думают о своих собственных деяниях? Что это святая месть, угодная воле Уммэя?
- Истинно так, ваше величество.
- Тосай, - сказала госцдарыня. - Я не могу позволить, чтобы кровопролитие продолжалось до зимы. Губернатор, я не могу позволить вам созвать провинциальное ополчение: худо, когда ополченцы убивают не хоммэ, а людей. Генерал Кэ, готовьте императорскую дружину: мы выступаем в Со, и я поведу войско. Преподобный Шэн, вы отправитесь со мной: я не сильна в богословии.
В городе Ринлине, столице Со, не было городских стен и валов - оттого мятежники смогли хзахватить его на день раньше, чем подошли государевы войска. Ночью еретики убили нескольких человек, в том числе и преподобного Коу, предстоятеля провинции. Наутро Гинран через герольдов повелела мятежникам сложить оружие, обещая амнистию всем, кто сдастся на ее милость. Многие сдались и все были пощажены, войска Государыни вшли в Ринлин вдова же Яр с ближайшими сподвижниками забаррикадировалась в храме и сказала, что здесь примет свой последний бой.
Военачальники, не желая проливать кровь солдат, просили Государыню позволить им сжечь храм вместе с укрывщимися там.
- Святыня все равно уже осквернена, - говорили они. - А этой мерзавке не жить. Зачем же рисковать воинами?
Перед храмом было еще теплое кострище, на котором дотлевали останки преосвященного Коу и его людей, не пожелавших оставить господина.
- За что его убили? - спросила Гинран.
- Во времена госцударя Фусана он обрекал людей на смерть за отступление от веры, - рассказали местные жители. - Многих врагов он себе снискал этим, и когда начался мятеж Пя-эна, бежал из города. Когда вы, государыня, объявили амнистию на обе стороны, его восстановили в правах священства, потому что мало служителей Храма осталось в Со, и еще меньше было тех, кто не боялся в открытую занимать пост священника. Преподобный Коу, когда мятежники входили в город, сказал: "Однажды я струсил, но второй раз не побегу, вы же уходите: у мятежников на меня длинный зуб, и я сумею купить вам много времени".
Мятежники жгли преподобного Коу на медленном огне, и лцо его не обгорело, только запеклось. Государыня, глядя на него, сказала:
- Свидетель Уммэй, мне хочется последовать вашему совету, господа военачальники, однако я не хочу, чтобы по возвращении в Столицу от меня пахло паленым мясом и птица Киши страдала от этого запаха. Да и жечь храм, а после тратиться на восстановление, нет у меня никакого желания. Однако же более всего я опасаюсь, что, спалив мятежников в храме, мы сделаем из них мучеников, и ересь расползется еще шире. Возьмите храм в осаду, но не штурмуйте его. Приоготовьте тело преподобного для погребения. Согласно обычаям, перед похоронами должно отслужить торжественный молебен в храме. Я пойду и поговорю с мятежницей Яр, чтобы она позволила сделать это.
- Вы, светлейшая, будуте просить позволения у мятежницы? - изумился Преосвященный Шэн.
- Язык не свернется, хребет не переломится, ответила на то Государыня, и, сопровождаемая герольдом и оруженоосцем направилась к вратам храма.
- Проповедница Яр! - крикнула она, приблизившись. - Государыня желает говорить с тобой.
- Шлюха Гинран! - крикнули из храма. - Проповедница поговорила бы с тобой, если бы ты оставалась честной девкой, но ты пошла на службу Зверю и его Птице, а потому Проповедница не снизойдет до беседы! Да и не верим мы твоим льстивым речам! Мы знаем, что нас ждет, и не боимся. Жгите нас вместе с этой нечестивой конурой - наши души примет Уммэй!
- Вы совершили убийство, - сказала государыня. - Уммэй отвергнет вас.
- Мы совершили правосудие! Он нас к тому призвал!
- Вы нарушили амнистию.
- А кто дал тебе право амнистировать убийц? Твой Зверь? Твоя Птица? Все вы слуги Ненасытного!
- Если у меня нет права амнистировать убийц - то как мне быть с вами? Я не хочу больше крови. Обещаю и клянусь Янтарным Скипетром, что все сдавшиеся на мою милость будут отправлены в ссылку.
- Обольщай других, ведьма! Мы не поддадимся на твои посулы!
Государыня плюнула себе под ноги и тихо сказала:
- Ну, посмотрим, кто кого пересидит, - и ушла в свою палатку.
Тем временем тело Преподобного положили в гроб. Преосвященный Шэн начал молебен и Государыня присоединилась к нему. Весь Ринлин пришел на площадь перед осажденным храмом.
Ночью солдаты по приказу государыни перекрыли акведук, по которому в окрестности храма подавалась вода. Местные жители начали ходить к колодцам, у осажденных же воды не было. Они рассчитывали на скорую смерть, на то, что смогут показать мужество перед казнью - а пришлось сидеть в храме и страдать от жажды. Слабые духом начали сдаваться на следующий день. По приказу Гинран их приковали к тому же столбу, у которого был сожжен преподобный Коу. Им давали вволю есть и пить, поставили им навес для защиты от палящего солнца - но никуда не уводили с площади. Целыми днями должны были они созерцать гроб преподобного.
Государыня тоже не покидала площади: жила в палатке, ничего не ела, а пила не более трех чашек воды в день. Местные жители приносили свои дела на ее суд, и все видели, что она день ото дня бледнеет и худеет.
На второй день сдался один мятежник, на третий - уже трое, на четвертый - еще двое. Остальные видели, что их вчерашние товарищи живы, что они едят и пьют вволю, и решимость их слабела.
На четвертый день сдавшаяся еретичка рассказала, что в храме остались только вдова Яр, двое ее воспреемников и один покойник, который спятил от страха и покончил с собой, бросившись с хоров. Военачальники сказали:
- Государыня, теперь мы легко их возьмем. Прекратите мучить себя постом, отдайте нам приказ.
- Погодите, - ответила государыня Гинран. - До послезавтра.
На следующий день никто не вышел из дверей храма, а еще через день Государыня послала людей Тосая с тараном ломать ворота.
Высадив врата, люди Тосая выволокли обессилевших еретиков и мертвеца.
- Осмотрите труп, - приказала государыня.
Когда перед всем народом труп раздели, оказалось, что из его ляжек вырезаны большие куски.
- Пусть сдавшиеся еретики похоронят тело своего товарища, - сказала государыня. - Поскольку перед смертью он не раскаялся, запрещаю хоронить его на храмовом кладбище, а повелеваю - на перекрестке дорог у моста. Гроб преподобного Коу внесите внутрь, когда храм будет очищен, и похороните в крипте с прочими настоятелями. Еретикам, кроме вдовы Яр, даю сутки на сборы и повелеваю отправляться в провинцию Ин, где место проживания назначит им губернатор.
- Что прикажете сделать с еретичкой? - спросил Преосвященный Шэн.
- Отпустить.
- Она виновна более других! - заспорил преподобный Шэн.
- Если она чего-то стоит, она отправится в провинцию Ин вместе с остальными. Но я не думаю, что она чего-то стоит.
Вдова Яр сначала не пошла в ссылку за прочими, и пыталась рассказывать всем, что ее оклеветали: дескать, это люди Тосая перед тем, как вытащить мертвеца, срезали с него мясо. Однако никто ей не верил, поскольку все видели, что она предпочла принять милость Государыни и позор, нежели с честью последовать за теми, кто был ей предан. Вдова Яр зимой бросилась в реку, не выдержав, что ее попрекают людоедством - хотя были и такие, кто говорил, что ее убили.
Ересь прекратилась сама собой. Даже те, кто сочувствовал еретикам поначалу, потом говорили: "Что же это за праведники, раз ели человеческое мясо?". Были, конечно, и те, кто верил, что труп резали люди Тосая, чтобы оклеветать праведницу - но протв того, что вдова Яр отказалась идти в ссылку, возразить и они ничего не могли.
Были и недовольные тем, что государыня покарала мятежников слишком мягко. Среди них был бургомистр Рун. Когда он начал по своей охоте преследовать амнистированных мятежников, Государыня вызвала его в столицу и изволила накричать:
- Тебе мало крови, песья твоя голова? Ну тогда пойди на бойню и упейся ею!
Бургомистра оттащили на бойню и трижды окунули головой в бочонок с кровью. После этого Государыня переломила его печать и назначила выборы нового бургомистра.
Урожай в провинции Со собрали вовремя, и голода не было.