Мое тщеславие поистине неутолимо
Feb. 11th, 2008 07:27 amНалетела на эльфийский форум, где обсуждают ПТСР. Народ там в основном вменяемый. Но ряд перлов оттуда не могу не вынести:
"А жизнь не "такая". Она прежде всего ПРЕКРАСНА! Она есть ДАР, такой дивный, такой невероятный, что ни мозгом ни сердцем этого не постичь. Но можно Жить и играть, можно Любить и дарить, делиться Счастием, только бы ЖИТЬ...
И кроме того, художественная литература на то и художественная, что в ней есть выдумка и необычный взгляд на мир. А в "Стороне" все до тошнотворности обыденно и неоригинально. У Энн Маккеффри так описаны эротические сцены, что это вызывает восторг, а не стеснения естественных побуждений. Одарённость автора определяется тем, насколько у него хватит искусства и души, чтобы о любой "правде жизни" написать так, чтобы в этом хотелось купаться, а не бежать в туалет за "голубой водой". А от "Стороны" доминирующее чувство именно отвращение. Поэтому книга так противоестественна -- писать об эльфах без красоты абсурдно".
Интересно, этот парень действительно хочет, чтобы ему о таких вещах как Освенцим, Нанкин или Катынь писали так, "чтобы в этом хотелось купаться"? Или (что вероятней) - чтобы о таких вещах не писали вообще? Чтобы не помнить, что они бывают? И тогда уже, нацепив розовые очки спокойно "Жить и играть, можно Любить и дарить, делиться Счастием"?
"А жизнь не "такая". Она прежде всего ПРЕКРАСНА! Она есть ДАР, такой дивный, такой невероятный, что ни мозгом ни сердцем этого не постичь. Но можно Жить и играть, можно Любить и дарить, делиться Счастием, только бы ЖИТЬ...
И кроме того, художественная литература на то и художественная, что в ней есть выдумка и необычный взгляд на мир. А в "Стороне" все до тошнотворности обыденно и неоригинально. У Энн Маккеффри так описаны эротические сцены, что это вызывает восторг, а не стеснения естественных побуждений. Одарённость автора определяется тем, насколько у него хватит искусства и души, чтобы о любой "правде жизни" написать так, чтобы в этом хотелось купаться, а не бежать в туалет за "голубой водой". А от "Стороны" доминирующее чувство именно отвращение. Поэтому книга так противоестественна -- писать об эльфах без красоты абсурдно".
Интересно, этот парень действительно хочет, чтобы ему о таких вещах как Освенцим, Нанкин или Катынь писали так, "чтобы в этом хотелось купаться"? Или (что вероятней) - чтобы о таких вещах не писали вообще? Чтобы не помнить, что они бывают? И тогда уже, нацепив розовые очки спокойно "Жить и играть, можно Любить и дарить, делиться Счастием"?